Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

- Да сколько можно солдатской  кровушки проливать за эту высоту Михаил Павлович! Не лучше ли их сберечь для других дел? - пафосно воскликнул Ерофеич и моментально осекся от неприязненного взгляда графа.

- У вас, генерал, видимо сильно расшатались нервы, раз вы позабыли, что эта наша с вами прямая обязанность проливать за царя и Отечество свою и чужую кровь. И сейчас мы не имеем право жалеть ни солдат, ни себя, когда враг топчет нашу землю. Если вы считаете, что сейчас, вот так просто можно будет отдать неприятелю наши бастионы, без пролития его крови, то я настойчиво рекомендую вам немедленно подать в отставку, и отправиться на лечение чтобы успокоить расшатавшиеся нервы!

- Михаил Павлович! - пытался одернуть его Горчаков, но граф не желал останавливаться.

- Если господин генерал так сильно печется о солдатских жизнях, то пусть подойдет и посмотрит на солдат, что стоят у Малахового кургана и требуют, чтобы их вели на штурм бастиона!

- Не желаете ли вы принять командование над войсками Корабельной стороны и отбить у неприятеля Корниловский бастион!? - пыхнул гневом князь, упорно цеплявшийся за вариант отхода на Северную сторону. Говоря эти слова Горчаков, пытался осадить не в меру зарвавшегося посланника, но Ардатов не привык отступать.

- Разрешите принять командование? - холодно отчеканил граф, глядя прямо в глаза собеседнику. Горчаков судорожно проглотил в горле сухой комок и, стараясь вывернуться из щекотливого положения, быстро произнес: - Как вам будет угодно, Михаил Павлович.        

Ардатов молча кивнул головой и, повернувшись через левое плечо, быстро покинул командующего. Едва только дверь закрылась за графом, как волна липкого страха охватила Горчакова. За Михаила Павловича государь с него спросит совсем по иной мерке, чем за Корнилова, Истомина или Нахимова.  

- Каков наглец, ваше высокопревосходительство! - возмущенно пискнул Ерофеич, но князь оборвал его громким криком, вперив в генерала разгневанный взгляд.

- В отставку!! На лечение!!! Шагом марш!!!

Вечерело, когда Ардатов прибыл к кургану. К этому времени французы уже основательно заняли редут и сверху непрерывным огнем обстреливали подходы к укреплению, стремясь отбить у русских желание вновь идти на штурм кургана.

Притаившись за разбитой стеной дома, Михаил Павлович в бинокль внимательно разглядывал тыловой ров с узким мостиком усеянный  павшими солдатами и горжевой проход, чуть ли не в человеческий рост, вперемешку забитый телами русских и французов.

Охваченные азартом боя и ненавистью к противнику, многие солдаты, стоявшие на подступах к кургану, постоянно требовали немедленно вести их в бой.

- Ваше превосходительство, Михаил Павлович! Веди нас на проклятого врага, спасу нет глядеть, на их знамя, на нашем бастионе! - возбужденно кричали они Ардатову, позабыв обо всем на свете.

- Подождите братцы. Чуть стемнеет, и двинемся лягушатников в ров сбрасывать, - отвечал им Ардатов, пока еще не имея представления как ему брать курган. В том, что это будет тяжелое дело, и что, возможно, он будет убит при этом, граф старался не думать.

Несколько пуль выбили кирпичную крошку рядом с Ардатовым. Противник явно заметил его присутствие, и, не желая зря испытывать судьбу, генерал отступил вглубь укрытия.  Повесив на шею бинокль, он уже собирался пойти к командирам, как из-за угла появился инженер-полковник Геннерих вместе с солдатом, аккуратно поддерживавший его под руку. Голова Геннериха была обвязана бинтом, сквозь который проступали алые пятна крови.

- Зачем вы сюда пришли, Петр Карлович!? - удивленно воскликнул Ардатов, но инженер недовольно махнул рукой.

- Голова, сильно болит от контузии голова, а я вам о многом должен сказать, - произнес Геннерих бледный как смерть, постоянно морщась от боли. - Я думаю вам это надо знать, Михаил Павлович. По приказу генерала Тотлебена на случай захвата Малахова кургана противником, было заложено несколько фугасов. Один из них находится рядом с горжей, но мы к нему не успели провести электрический провод - скороговоркой выпалил Геннерих прежде чем резкая гримаса боли перекосила его лицо. Инженер стал быстро оседать на руки своего спутника.

- Где!? Где находиться, этот чертов фугас, Петр Карлович!? - прокричал Ардатов буквально в ухо инженеру, боясь, что он потеряет сознание.

- Он знает, - чуть слышно проговорил Геннерих и скосил глазами в сторону солдата. Это действие отобрало у него последние силы, и инженер обвис безвольной куклой на руках графа.

- Доктора! Скорее, доктора! - громко крикнул граф к стоявшему рядом адъютанту и, не теряя времени, обратился к спутнику инженера.

- Кто таков? Знаешь, где фугас под горжей?

- Саперный унтер-офицер Чеснович. Так точно знаю ваше превосходительство - четко доложил помощник Геннериха.

- И как нам к нему добраться тоже знаешь?

- Так точно, через горжевой ров. Там находится замаскированный лаз, который ведет к нужной нам подземной галерее. Отыскать его дело плевое.

- Сможешь подорвать? - прямо спросил Ардатов и от его слов, у собеседника глаза заблестели азартным блеском.

- Сделаем, ваше превосходительство.

- Сделай, родной. Сделай, а иначе столько людей погибнет и Севастополь с ними, - взмолился граф. Чесновича был готов немедленно броситься в горжевой ров, но Ардатов удержал его, приказав подождать того момента, пока войска будут готовы к атаке.

Охваченный лихорадкой скорой смертельной схватки, граф с нетерпением слушал доклады офицеров и торопливо отдавал нужные приказы, время от времени, сверля пылающим взглядом горжевой ров. Услышав известие о скором штурме кургана, солдаты принялись подбадривать друг друга радостными криками. Все рвались в бой и никто не испытывал ни малейшего страха перед возможной смертью.

Убедившись, что все готово, Ардатов махнул рукой саперу и тот, замерев на секунду, оторвался от спасительной стены, стрелой полетел к горже кургана. Французы с большим опозданием отрыли беглый огонь по бегущему в их направлении саперу, но Чеснович, словно заговоренный пролетел все открытое пространство и кубарем скатился в горжевой ров.

- Есть! - радостно выкрикнул Ардатов и тут же обратился к пехотинцам Азовского полка, желавшими первыми ворваться на курган, дабы посчитаться за своих погибших товарищей. - Выступаете сразу после взрыва, без раскачки. И не колонною, а гурьбой ребята. Дорога каждая секунда. Главное сбить зуавов с горжи, а там мы подоспеем.

- Не сомневайтесь, Михаил Павлович, сделаем, - не по уставу отвечали солдаты генералу, но Ардатов не обращал на это никакого внимания. Требовать от солдат в такой момент положенного обращения, по глубокому убеждению графа, было верхом глупости.